ОНАГР - Страница 2

Войдя в кондитерскую, молодой человек прежде всего посмотрелся в зеркало и поправил свои волосы; потом спросил себе шоколаду, потом сел на стул, придвинул к себе

"Journal des Debats", оттолкнул от себя "Санкт-Петербургские ведомости", потом он уж и не знал, что ему делать.

К счастию, в эту самую минуту в ближайшей комнате послышался резкий свист.

Молодой человек приподнялся, чтоб посмотреть, кто свистит.

Перед ним стоял тоненький, улыбающийся офицер в очках, с белыми эполетами.

- А, мон-шер! - закричал офицер во все горло, так что все читавшие невольно вздрогнули, - бон-жур… Какое на тебе чудесное пальто! и бобер славный! ты мастер одеваться. Вчера мы всё об тебе говорили с Базилем; он ужасно тебя любит. Какой, братец, славный малый Базиль! Мы с ним третьего дня в Екатерингоф на тройке ездили.

- На тройке! - возразил молодой человек, - неужто? я на тройке смертельно люблю ездить… Выпьем-ка шоколаду.

- Гарсон! еще чашку шоколаду, - закричал офицер… - Какие, мон-шер, политические интересные новости… ведь я все французские газеты читаю… Тьера сменили, Гизо всё такие речи говорит… Ну, а ты не был вчера в театре… Ах, как Андреянова протанцевала, мон-шер, сальтарелло с Гридлю - прелесть просто! А-га! да вот и наши театралы собираются.

Офицер обратился к двум вошедшим: статскому маленького роста, бледному, одетому с изысканной простотой, со сморщенным лицом ребенка в английской болезни, с движениями старой кокетки среднего сословия, - и к офицеру с золотыми эполетами, довольно плотному и румяному.

- Здравствуйте, господа, - сказали офицер и статский в одно время, один голосом мужественным и твердым, другой немного в нос, протяжно и с какою-то изнеженностию, не совсем понятною в мужчине.

- Отчего же вы меня причисляете к театралам? - спросил последний, обращаясь к офицеру с серебряными эполетами, - я в театре не бываю так часто и, кажется, не волочусь ни за кем. Мне театры наскучили - я слишком много насмотрелся на парижские и венские театры…

Говоря это, он растирал рукою грудь, как будто чувствовал боль в груди.

- Нет-с, да это я не про вас сказал, - отвечал офицер с серебряными эполетами, - я…

- А! это на наш счет, - перебил офицер с золотыми эполетами, - а! понимаем!..

- Уж конечно, после парижских театров на здешние смотреть не захочется, - продолжал офицер с серебряными эполетами, - я ведь будущей весною поеду и в Париж, и в

Лондон, и в Мадрид, везде: меня на казенный счет посылают; ну а если не пошлют на казенный счет, так я на свой поеду. Что ж! я, слава богу, имею состояние хорошее.

- Горькой водки и пирожок! - закричал офицер с золотыми эполетами.

- Сахарной воды! - сказал статский. Мальчик явился с подносами.

Статский взял стакан с водою, отпил немного, поставил его на стол и посмотрел в лорнет на мальчика.

- Какой хорошенький мальчик, - прошептал он, поправляя свой шейный платок, - какое у него приятное выражение в глазах!

- Сядемте, господа, вон к тому столу, - сказал офицер с золотыми эполетами.

Все уселись у стола.

- А знаете ли? сегодня "Сильфида", - продолжал он, - сегодня все наши в Большом театре.

- А ты уж взял себе билет? - спросил офицер с серебряными эполетами.

- Мне нечего, братец, хлопотать о билете. У нас у всех билеты всегда одни и те же… в первом ряду, с правой стороны. Нам нельзя менять кресла.

- Гм! сакристи!.. - значительно воскликнул молодой человек в завитках и в пальто - герой этого рассказа, - у вас Большой театр на откупу. Вы там славно распоряжаетесь.

- Признаюсь вам, господа, - сказал офицер с золотыми эполетами, - я желал бы, чтоб спектакль продолжался с утра до ночи, только, разумеется, балет, а не другая какая пьеса, - мне это не могло бы наскучить: а то от семи до одиннадцати не увидишь, как и время пролетит.

- Что ж, вы не захотели бы и обедать? - заметил изнеженный статский.

- Почти что так… разумеется, забежал бы в кондитерскую или трактир перекусить чего-нибудь, да тотчас бы опять направо кругом и назад.

- Это для меня непонятно, - сказал статский, прихлебывая сахарную воду, - здешние танцовщицы… они, я думаю, совсем необразованны?

Офицер с золотыми эполетами несколько обиделся и пожал плечами.

- Позвольте вас спросить, что вы называете образованием? По-моему, образование - это вещь такая… о которой всякий… всякий судит по-своему…

- То есть, конечно, все почти они премиленькие, - перебил герой рассказа, - но ведь ни одна из них, верно, не говорит по-французски, особенно фигурантки…

- Фигурантки-то еще поумнее, братец, солисток. Я тебе откровенно скажу, что моя

Маша заткнет за пояс всех солисток, сколько их ни есть. Это не девочка, а золото; она почти и не румянится на сцене… У нее чудо какой цвет лица. В "Роберте", в третьем действии, когда они встают из гробов, она уж белится, белится, чтоб казаться бледнее, - нет, кровь у нее так и проступает сквозь белила.

- Все это хорошо; я сам иногда с удовольствием смотрю на танцовщиц, - продолжал герой рассказа, - соблазнительного в них много; зато уж ничего более. С фигуранткой невозможно думать о возвышенной любви; иное дело женщина в обществе, умная, милая вертушка…тут за ней волочишься, ей во французском кадриле или в мазурке немножко пожмешь руку, у нее глаза тотчас разгораются, она отвечает тем же. С женщинами, я вам скажу, надобно иметь только дерзость - это главное: с дерзостью наверное выиграешь. Ведь я испытал все это…

Офицер с золотыми эполетами встал со стула, прошелся по комнате и сказал:

- Актрисы, братец, по-моему, лучше всех ваших светских дам; в актрисах есть что-то такое… особенная какая-то прелесть… К тому же, по-моему, в общество часто выезжать опасно: и сам не заметишь, как очутишься женатым. Я, господа, езжу на балы к ужину: порядочно поужинаешь, поговоришь с приятелями - да и давай бог ноги. Один раз я, однако ж, у Дмитрия Васильевича Бобынина дал промах: только что встали из-за стола, я было за шляпу, а Катерина Ивановна и увидала - и пошла потеха! Я, говорит, не пущу вас, ни за что не пущу, - и начала отнимать у меня шляпу; - вы, говорит, должны танцевать гросфатер, надобно побеситься после ужина… Нечего делать - поневоле пустился в пляс; затона другой день Маша задала мне такую гонку, что до сих пор забыть не могу: она у меня преревнивая. -